Новоиспеченный глава МИД Франции Стефан Сежурне – эдакое олицетворение «продвинутой» europейской толерантности, призвал Европу разговаривать с Россией «на языке баланса сил», продолжая поставлять ВСУ оружие и боеприпасы.

Ему поддакнул польский коллега Радослав Сикорский, заявивший, что некоторые страны ЕС и, соответственно, НАТО – уже на Украине.

Правда, до конца он не раскололся, и адреса, явки и пароли не назвал. Но, думается, для тех, «кому положено», все это давно секрет Полишинеля. Настоящая «красная линия» проходит не через Елисейский дворец, как самонадеянно полагает французский президент Эммануэль Макрон, а как раз через вопрос официального решения об отправке воинских континентов НАТО на войну против России. Пока они там отдельные, находятся на «партизанских» правах, а свои правительства от них открещиваются – пример французского же министра обороны Себастьяна Лекорню, который «не может запретить» согражданам ехать и воевать за нацистский киевский режим – это наёмники. По международному праву, не комбатанты. С ними один разговор. А вот с официозом, который направляется приказом своего правительства – совсем другой. Французы и поляки подпрыгивают от переизбытка «чувств» потому, что этот русский разговор на своей шкуре они уже прочувствовали. Когда во Львове двумя ударами уничтожили комплекс зданий Академии сухопутных войск ВСУ, где всё было готово к размещению польско-украинско-литовской бригады. И когда в Харькове «задвухсотили» шесть десятков французских наёмников, в том числе, говорят, в высоких званиях. Но если Варшава, было, вопрос о бригаде после этого сняла, прикрыв это шумной ссорой с Киевом, то Макрон «полез в пузырь» и принялся угрожать, после чего получил ещё один, достаточно унизительный в своей показательности урок. Приехавшие за телами погибших соотечественников чины Минобороны попали под новый удар, существенно пополнивший ряды французских потерь. Причём, из Москвы последовало предупреждение, что появление войск НАТО на Украине превратит их в законную цель российского удара. И будет способствовать резкой эскалации, вплоть до прямого столкновения Вооруженных сил России и Североатлантического альянса. Военная сторона вопроса понятна, а вот о политической стороне, а также об исторических параллелях рассуждает обозреватель REX Владимир Павленко.

Помимо «разговора на языке баланса сил», г-н Сежурне высказал и ещё два тезиса, таких же спорных и неоднозначных в своей способности бумерангом ударить по самой Франции. Во-первых, он обвинил Россию в нарушении международного права, посетовав, что это происходит на фоне «наивных» надежд НАТО установить «мир на правилах». То есть по факту он признал, что тем самым международное право нарушается Западом, и неважно, это он сознательно сказал, или Бог его наделил таким косноязычием, что сформулировать мысль в понятной форме ему не по силам. Во-вторых, он попытался оправдать Макрона за слова об отправке войск стремлением найти дополнительные способы «заставить Москву прекратить военные действия», кроме военной помощи Киеву, уточняет политолог.

Здесь должно быть понятно, что при появлении французских, польских и иных национальных подразделений Waffen SS, виноват, НАТО на украинской территории по приказу своих правительств, руководства ЕС или командования альянса, по ним вероятно будет нанесен удар на поражение. Как в Харькове и во Львове. Не считаясь с жертвами в их рядах, ибо чем больше их уничтожить – тем лучше. Нагляднее будет урок. Но нас более интересует тезис г-на Сежурне о якобы «нарушении» Россией международного права. Давайте откровенно. Сто лет назад произошли события, которые в отечественной историографии именуются привычным штампом «Гражданская война и иностранная военная интервенция». Штамп, искажающий действительность, ибо первичной была интервенция, не будем подробно уточнять, чьи и какие поступки её спровоцировали, ибо по некоторым данным – не оставивший планов перехватить власть Троцкий попросту пригласил англичан в Мурманск и Архангельск. Гражданская война к интервенции была глубоко вторичной: не было бы интервенции четырнадцати, напомним, стран со всеми интервенционистскими атрибутами, включая поставки оружия, — Белое движение никогда не сложилось бы в организационные формы, способные на длительное вооруженное противостояние с красным центром. Лакмусовая бумажка контроля Антанты над белогвардейцами, в котором потом в мемуарах признавался Уинстон Черчилль, — отсутствие у Белой армии единого командования и генерального штаба, ибо это было не нужно их настоящим хозяевам-интервентам, подчёркивает Павленко.