Предпоследний из Романовых дал империи полтора десятилетия спокойствия, которых ей не хватило в XX веке
140 лет назад, 15–17 сентября 1884 года, Россия, Германия и Австро-Венгрия, будущие противники по Первой мировой, договорились поддерживать дружбу.
Встреча трех монарших особ — Александра III, Вильгельма I и Франца-Иосифа, скрепила соглашение, заключенное 11 годами ранее, — "Союз трех императоров".
Но мимо внимания современников не могло пройти то, что действие договора продлевалось только сроком на три года. За кулисами союз России уже предлагала Франция, а Германия, казалось, сближалась с Великобританией. В Петербурге беспокоились: со времен Крымской войны Британская империя считалась основным противником Отечества. Вопреки стремлениям Александра III, питавшего симпатию к консерватизму немцев, вскоре выяснилось, что положиться на соседей едва ли получится. Это значило: русской внешней политике предстояло готовиться к резким разворотам.
Рассвет над Царским селом
Родившегося 10 марта 1845 года Александра Александровича Романова — будущего Александра III — судьба не готовила к тому, чтобы взять на себя разрыв с немецкими союзниками. На свет император появился в семье наследника престола великого князя Александра Николаевича (ставшего Александром II) и германской принцессы Максимилианы Вильгельмины Гессенской (царицы Марии Александровны). По линии бабушки новорожденный происходил от прусских королей, включая самого знаменитого из них Фридриха Великого. Зять внука Фридриха Николай I в 1845-м стоял во главе России. Берлин и Вену он считал не только надежными, но ближайшими и естественными союзниками. При Николае даже между стилем оформления монарших резиденций России и германских государств просматривалось очевидное сходство.
Австро-немецкая ориентация внешней политики расценивалась Николаем как сама собой разумеющаяся. С первой половины XVIII века уже в течение ста лет Санкт-Петербург предоставлял военную помощь Вене и получал содействие от нее. Две империи сражались против Турции, революционной Франции и вместе разделили Польшу. При дворе Романовых упустили тот момент, когда, став географическими соседями, Российская империя и монархия Габсбургов по всем канонам геополитики превратились в соперников.
Крымская война (1853–1856), которую Александр встретил ребенком, высветила ставшие застарелыми противоречия, которые долго не хотели признавать. Дальнейшее ослабление Турции, на котором настаивала Россия, вело к образованию новых государств на Балканах. Православные по вероисповеданию эти страны тяготели бы к России. Австрия рассматривала их появление как угрозу своей целостности и исторически сложившимся порядкам, ведь, также частично населенная славянами, эта империя не предоставляла им автономии. Вопреки ожиданиям Николая I, в решающий момент Вена отказалась встать на сторону Петербурга против Лондона, Парижа и Константинополя. России даже пришлось сосредоточить войска на границе из страха перед нападением Габсбургов. К не меньшему разочарованию царя, помощи не поступило и от Берлина, где правили его родственники Гогенцоллерны.
Отрочество, отечество, юность
Последовавший уже после смерти Николая I (1855 г.) разворот российской политики напрямую коснулся личных дел взрослевшего Александра. Взойдя на престол, его отец всерьез приступил к пересмотру внешнеполитического курса предшественников. Когда в 1859 году Австрия вступила в войну с Францией, Россия осталась безучастной. Без помощи от Санкт-Петербурга австрийцы оставили север Италии. Спустя всего несколько лет Австрия была разбита другим своим противником — Пруссией, и, оказавшись в политическом одиночестве, вынуждена была согласиться с положением младшего партнера формировавшейся Германской империи.
Россия же искала союзников среди соперников немцев. В 1867-м было объявлено о помолвке старшего сына Александра II Николая с датской принцессой Дагмар. Александру Александровичу прочили руку ее сестры Александры: Романовы задумывали два датских брака одновременно. На языке династической политики твердо устанавливались приоритеты: двор в Копенгагене заслуженно считался одним из самых антигерманских в Европе. Но Петербург не только отворачивался от немцев, но и скреплял связи с историческим союзником на Балтике: русские и датчане выступали совместно еще со времен Ивана Грозного.
На личном фронте Александру Александровичу, могло показаться, повезло. Принцесса Александра была известна на всю Европу своей красотой. Но стать русской великой княгиней ей не было суждено: девушке предложили выгодную партию в Великобритании. На жизнь будущего императора пала тень основного внешнего противника: логика противостояния с Лондоном в целом определяла внешний курс империи. Санкт-Петербург содействовал переселению русских в Крым и отправлял войска на завоевание Средней Азии, держа в уме британскую опасность. Россия продвигалась к границам Индии, чтобы иметь возможность угрожать англичанам ударом по колонии и наращивала славянское население Крымского полуострова с ясной целью приобрести надежный тыл на случай новой Крымской кампании, ведь за англичанами оставалась свобода судоходства в Черном море.
Первый среди подданных
Входить в курс этого и многих других государственных дел Александру предстояло с 1865 года. Будущий царь был объявлен цесаревичем — то есть наследником престола — после скоропостижной смерти старшего брата Николая. Вместе с его кончиной в жизнь Александра вошла Дагмар: в высших кругах империи посчитали немыслимым отказываться от союза с датчанами, потому невесте несостоявшегося императора предложили руку нового наследника престола. Со стороны этот союз выглядел как брак по расчету, но оказался и прочным, и счастливым. В отличие от отца, патриархальный Александр III не искал развлечений на стороне. А грациозная до хрупкости Мария Федоровна (так после перехода в православие стали звать Дагмар) как будто создана была, чтобы оттенять его резкие черты. Выше своей спутницы на голову (1 м 93 см) Александр был уникально одарен физически — на спор гнул подковы, рвал колоды карт, в гневе ломал столовые приборы, пусть со временем и стал набирать вес. За широкой спиной наследника уместиться могла не только Мария, но и ее дети. Очень скоро в браке родились сыновья Николай (будущий император всероссийский), Георгий, Михаил, дочери Ольга и Ксения. Из революционных потрясений живыми выбрались только девочки. Им предстояла долгая старость: выброшенные волной перемен за пределы России Ольга и Ксения скончаются почти одновременно в 1960 г.
Пока же никто не мог предвидеть трагическую судьбу Романовых, рождение детей усиливало Александра Александовича как наследника престола. По неписаным правилам, принятым в абсолютных монархиях, вокруг цесаревича формировалась партия недовольных правлением его отца — Александра II. В этом кругу преобладали радикальные консерваторы. Либеральные Великие реформы, среди которых — отмена крепостного права, настроили против монарха часть дворянства, посчитавшего, что за свои потери оно не получило должной компенсации. Круг общения будущего царя составляли ультраконсерваторы Константин Победоносцев и Дмитрий Толстой. Они не только критически отзывались о реформах. Повод к возмущению правых давал образ жизни Александра II. Влюбчивый и непостоянный император подчас становился жестоким, пусть к этому и не стремился. Вступив в любовные отношения с княжной Екатериной Долгоруковой, император поселил ее в покоях Зимнего дворца под одной крышей с угасавшей царицей Марией. Появление фаворитки в глазах света перекликалось с болезнью императрицы. В ярости был и Александр Александрович — сын Марии Александровны. На рубеже 1880-х отношения отца и сына едва выдерживали испытание на прочность.
Суров царь
Трагическая гибель Александра II 1 марта 1881 года разрубила узел противоречий в династии. До последних дней своего правления романтический царь оставался сторонником преобразований. В наступавшие месяцы он собирался даровать России конституцию, которая ставила бы монархию в широкие, но при этом определенные законом рамки. Иначе рассуждали в окружении нового императора. По мнению Победоносцева и Дмитрия Толстого, гибель царя от рук террристов-народовольцев подтверждала попустительство властей к левой угрозе. Предлагалось усилить все, что имело отношение к безопасности, тем более что часть участников заговора ускользнула от полиции. В России началась охота на народовольцев.
Но запретительные меры эпохи Александра III (годы правления 1881–1894) шли гораздо дальше предотвращения политического терроризма. В Санкт-Петербурге посчитали слишком вольным общественный климат в стране. Полномочия существовавших выборных органов были урезаны, а исполнительной власти на местах — наоборот, расширены. В фокусе перемен оказались университеты: они лишились выборных ректоров. В программу преподавания вносились изменения: усиливались классические дисциплины и одновременно с ними надзор церкви. В числе пострадавших от нового курса был великий писатель Лев Толстой. На похоронах скончавшегося в 1883 году Ивана Тургенева Толстому не предоставили слова: автора "Войны и мира" и "Анны Карениной" посчитали политически неблагонадежным. Для Толстого это означало, что он не смог выполнить того, что считал своим моральным долгом: загладить вину за личный конфликт с другим классиком русской литературы.
Кульминацией запретительной политики царствования Александра III с основанием считают 1887 год. Сопротивляясь интеграции евреев, министерство народного просвещения установило процентную норму по приему выходцев из черты оседлости (где проживали евреи) в учебные заведения, продержавшуюся до 1917 года. В том же 1887-м министр народного просвещения Иван Делянов в циркуляре рекомендовал не допускать до получения среднего и высшего образования неимущую часть общества ("детей кухарок"). И хоть распоряжение Делянова не имело административной силы и представляло собой скорее размышление вслух, чем инструкцию, оно пагубно сказалось на моральном климате в России. Впоследствии обнаружились и пострадавшие: советский писатель Корней Чуковский утверждал, что его, незаконнорожденного, исключили из гимназии на основании циркуляра Делянова.
Империя наносит ответный удар
Неся психологические издержки, общество не могло пройти мимо того, что правительству удалось ослабить террористическую угрозу. В 1882-м наручники надели на Степана Халтурина — давно скрывавшегося террориста, совершившего подрыв нижнего этажа в Зимнем дворце в попытке расправиться с Александром II. Другие революционные радикалы сами покинули Россию. Организатор первой политической манифестации в истории империи Георгий Плеханов из "Земли и воли" сделал выбор в пользу Швейцарии. Основанная им первая русская марксистская организация "Освобождение труда" пользовалась успехом у молодежи, но вынуждена была преодолевать барьеры, чтобы выходить на связь со сторонниками в России. Впоследствии, ссылаясь на это, Плеханов заявлял, что не несет ответственности за интерпретацию марксизма Владимиром Ульяновым-Лениным.
Родившийся в 1870 году будущий глава советского государства переживал в правление Александра III годы своего становления. Отец вождя придерживался консервативных взглядов, но несмотря на бесспорный авторитет в семье, не смог передать их детям. Старший из них, Александр, в 1887 году вошел в круг заговорщиков, ставивших целью убийство царя. В честь выбранного дня покушения (к шестилетию гибели Александра II) эту группу стали называть "вторыми первомартовцами". Действительную роль Ульянова-среднего в подготовке преступления установить трудно. Однако, схваченный полицией, он согласился взять на себя большую часть ответственности и вскоре был приговорен к смертной казни, которую привели в исполнение в застенках Шлиссельбургской крепости. После раскрытия заговора от семьи Ульяновых отвернулось все ее социальное окружение, но непримиримость младшего Ульянова — Владимира — от навалившихся жизненных невзгод только усилилась.
Спасшийся от левых радикалов Александр III и дальше избегал ударов судьбы. В 1888 году император выжил в катастрофе поезда, перевозившего его семью из Крыма в Петербург. Романовых спасла случайность: удар приняли на себя вагоны с прислугой. Легенда, будто Александр III спас супругу и детей, удержав крепкими плечами рушившуюся крышу вагона (при всей физической силе император не смог бы справиться с такой задачей), не соответствует действительности. Причины катастрофы и возможная причастность к ней революционного движения и в наши дни остаются предметом дискуссий среди ученых.
Александр на войне
Сторонник твердой руки в управлении Россией, Александр III напоминал современникам своего деда Николая I, но резко расходился с ним в целях внешней политики. Отчасти это определял полученный царем личный опыт. В отличие от Николая, мечтавшего сразиться с Наполеоном, но не допущенного в войска, Александр Александрович смог испытать войну на себе. Опыт, вынесенный будущим царем из русско-турецкого конфликта 1877–1878 годов, сводился к разочарованию. Далекий от пацифизма Александр пришел к мысли, что война это крайнее средство, из-за чего вошел в историю с прозванием "миротворца".
Выбор, идти или нет на военное обострение, предоставился императору в 1885–1887 годах по причине внутреннего кризиса в Болгарии. Исход его напрямую задевал интересы России. Выбранный болгарским правителем Александр фон Баттенберг уводил свою страну с орбиты влияния Петербурга, сводя для империи на нет результаты войны 1877–1878 годов. Российская интервенция могла бы послужить корректировке этого курса и опереться на поддержку части болгар. Но приняв в расчет недовольство Австро-Венгрии и Германии, царь отказался от вмешательства. Несмотря на очевидную уступку, отношения Санкт-Петербкрга и Берлина тем не менее ухудшились. В 1887 году между империями разразилась первая в их истории война — в ту мирную эпоху торговая.
Сохранение "Союза трех императоров" на фоне очевидных трений становилось невозможным. Берлин прекратил выдачу ссуд под русские ценные бумаги, отказал в займе и повысил пошлины на русский хлеб. В Санкт-Петербурге ответили заградительным тарифом против изделий германской обрабатывающей промышленности. Испытание нервов продлилось недолго. Образовавшейся возможностью воспользовались деловые круги Франции, предложившие Российской империи выгодные кредиты. Оборотной стороной этих соглашений стало постепенное вовлечение в союз, направленный против Германии.
Ход царем
Легендарный канцлер Германской империи Отто фон Бисмарк исключал возможность франко-русского сближения. Как представлялось политику, такому небывалому альянсу мешало резкое несовпадение в ценностях между странами. Действительность не имела ничего общего с его ожиданиями. Начав с соглашения о "консультациях всех вопросов и политической договоренности" 1891 года, уже в 1892-м Санкт-Петербург и Париж заключили полноценную военную конвенцию. Ее символическим закреплением стала публичная уступка Александра идеалам союзника. На торжественной встрече французского флота царю пришлось выслушать гимн республики — революционную Марсельезу. И в Петербурге похвалили мелодию за ее музыкальные достоинства.
Задним числом выбранный Александром курс выглядит как сползание Российской империи к конфликту с Германией, однако современники смотрели на события под совершенно иным углом зрения. Несмотря на разлад с немцами, основным противником России продолжала считаться Великобритания. Русско-французское соглашение являлось антибританским по сути и предполагало совместные действия против англичан в случае войны с ними какой-либо из сторон, чего не исключал в то время для себя и Париж. Германию Александр III считал пробританской силой, имея в виду то, что в борьбе за колонии англичане и немцы почти не сталкивались друг с другом. Не было у двух народов и длительного опыта соперничества — никто не мог предвидеть события XX века.
Развернув российскую внешнюю политику почти на 180 градусов, Александр III сделал глобальное столкновение ближе, но сам едва ли согласился бы с подобной оценкой. В Петербурге не отказывались от отношений с Германией, а от краткой опеки над Болгарией пусть и без удовольствия, но устранились мирно. Балканы, справедливо считавшиеся пороховым погребом Европы, не могли бы взлететь на воздух при Александре III.
Царь-дорога из железа
Сторонник мира в Европе, Александр III одним из первых распорядился вкладывать ресурсы империи в благоустройство российской Азии. В отличие от предшественников, отвергавших планы строительства общенациональной железной дороги через Сибирь, Александр Александрович не только одобрил их, но и нашел средства для беспрецедентного инфраструктурного проекта, позднее названного Транссибом. Пригодился легкий кредит, который обещали французы. Курировавший прокладку рельсов министр финансов Сергей Витте сумел обеспечить соразмерное вложение средств в работы, сведя коррупцию к минимуму. В 1891 году великая стройка, казавшаяся невозможной, наконец стартовала.
Память об этих событиях увековечена на набережной Оби в центре Новосибирска, где возведен один из всего нескольких (второй — в Петербурге, третий в Иркутске, четвертый в Гатчине) памятник Александру III. Самодержец изображен скульптором глядящим на Обь с очень высокого пьедестала. Благодарность сибиряков царю-строителю понятна. Не будь решения о прокладке транспортной магистрали через реку, то третьего по числу жителей города России (1 млн 600 тыс. жителей в 2024-м), вероятно, не появилось бы на свете. Многое для будущего Новосибирска зависело от простой линии, прочерченной однажды уверенной рукой по карте. И это не обязательно рука царя. Одна из станций новосибирского метрополитена названа в честь Николая Гарина-Михайловского — инженера, определившего место пересечения строившейся магистрали с рекой Обь, что позволило именно на этом участке возникнуть поселению, — город говорит ему спасибо.
С точки зрения же Александра III имело значение то, чтобы в управлении гигантским строительством принимал участие наследник престола Николай Александрович. Император назначил его на должность руководителя работ. Покорный воле родителя (Николай сохранит культ отца и его поступков до самой смерти) цесаревич принял участие в закладке первого камня одной из станций лично: взяв тачку, доставил к месту строительства платформы грубую породу. После смерти отца вступивший на престол Николай с той же энергией продолжил строить Транссиб. Это вложение окупится — новому монарху пригодится дорога, без которой снабжение российских войск во время Русско-японской войны чрезвычайно затруднилось бы.
Гений силы
Скончавшийся в 1894 году от болезни сердца Александр III остался в истории харизматической фигурой целой эпохи. Как мало кого из современных ему монархов, царя отличала физическая одаренность. Слухи о силе самодержца пополняли фольклор, предоставляя повод для рассказов (уважительных или насмешливых), баек и анекдотов. Согласно одному из них, царь в ответ на угрозы австрийцев согнул в дугу приборы для еды и бросил их на "стол переговоров". Дипломаты намек русского царя поняли верно.
Новыми оттенками грубая мощь монарха играла на фоне его почти армейской непритязательности в быту. Завсегдатай резиденции в Гатчине, царь сократил в ней число балов. В отличие от аристократичного Александра II, императора-миротворца часто встречали в солдатских сапогах и русской рубахе с вышитым на ней узором. С демонстративной народностью предпоследнего из Романовых перекликаются слухи о его любви к "Ивановым": якобы Александр повышал по службе славян и лиц простого звания. И даже если действительность сословной монархии была сложнее, Александр, консерватор, определенно бросал кое-каким ее правилам вызов. Первым и последним после XVII века из царей Александр Александрович стал носить (как на известном портрете фон Бутлера) окладистую бороду вроде тех, что насильно брил Петр Великий. Подражая императору, и придворные в Петербурге охотно "зарастали бородищами".
Тщательно создававшийся Александром образ запечатлела апокрифическая история. Якобы, в гневе или со скуки отказавшись принимать иностранных дипломатов, Александр велел передать им, что невысоко ставит мнение Европы и, пока русский царь удит рыбу, вся она может и подождать.
Но при других обстоятельствах современники встречали и другого - утонченного Александра. Царя отличала тяга к живописи, в сочетании с финансами Романовых подталкивавшая его коллекционировать искусство. Для царской династии траты на высокое были характерны, хотя создавали собрания не все. Сторонник бережливости Николай I, совершив осмотр Эрмитажа, однажды распорядился переплавить ювелирные шедевры, показавшееся ему "излишними", на драгметалл. Подобного, однако, не стоило ждать от Александра III. После смерти монарха осталась блистательная коллекция, не уместившаяся в стенах Гатчины. Для ее размещения новый правитель России Николай II распорядился выделить помещения Русского музея, построенного — как и Пушкинский музей в Москве — при покровительстве Александра III. И в наши дни они остаются памятниками мирного отрезка русской истории конца XIX столетия — времени, когда Россией правил Александр Александрович Романов.
Игорь Гашков
Свежие комментарии