Титан вместо шейных позвонков

Петербургские хирурги провели уникальную операцию по протезированию сразу пяти шейных позвонков, пораженных метастазами.

Михаилу Александровичу 62 года и он уже около шесть лет борется с онкологическим заболеванием, одним из осложнений которого стало поражение позвонков метастазами. Ситуация была более чем критической. Как правило, врачи проводят операцию только при первичных опухолях позвоночника. Причем известно только об 11 операциях, которые хирурги провели на верхнем шейном отделе, где располагаются стволы головного и спинного мозга. За протезирование сразу пяти шейных позвонков, при этом пораженных метастазами, ранее не брался ни один хирург.

Колонизация Луны начнется с роботов

Однако в Петербурге уже сложился тандем врачей, регулярно проводящих сложнейшие операции на позвоночнике у онкологических пациентов. Научный руководитель отделения нейроортопедии с костной онкологией РНИИТО им. Вредена, завкафедрой травматологии СЗГМУ им. Мечникова, профессор Дмитрий Пташников и заведующий хирургическим торакальным отделением НИИ онкологии им. Петрова, профессор кафедры онкологии СЗГМУ Евгений Левченко провели первую совместную операцию в 2009 году.

Знания врачей дополняют друг друга. Пташников – вертебролог, занимается операциями на позвоночнике при различных травмах и заболеваниях. Левченко – торакальный хирург-онколог, специализирующийся на удалении опухолей грудной клетки и шеи. За семь лет они провели 15 операций на шейном, грудном и поясничном отделах позвоночника, удаляя как первичные, так и вторичные опухоли. Уровень сложности процедур при этом все время повышался. Поэтому операция по протезированию сразу пяти шейных позвонков стала закономерным этапом в работе.

«Прецедент возник не случайно. В наше поле зрения попал пациент, который страдал распространенным заболеванием, неоднократно был оперирован, но, к сожалению, все предыдущие методы лечения не давали результатов. Дальнейший прогресс заболевания привел бы к осложнениям, которые считаются несовместимыми с жизнью пациента. Поэтому сама безысходность операции послужила ее началу. Мы были морально к этому готовы. Ранее мы уже делали операции на пациентах с метастатическими процессами, которые в глазах врачей, чего греха таить, являются бесперспективными. Я не говорю, что такие действия всегда приводят к победе. Но каким-то пациентам мы улучшаем качество жизни, кому-то – увеличиваем ее продолжительность. Так шаг за шагом отвоевываем позиции», - пояснил Пташников.

Но сначала врачи должны были удостовериться в том, что опухоль не чувствительна к лучевой и системной химиотерапии в стандартной дозировке. В таком случае хирургическое вмешательство нецелесообразно. Но когда стало ясно, что операция – это единственная возможность, врачи постарались провести ее в наименее травматичной для пациента форме. Тем не менее сложную процедуру пришлось делать в два этапа.

Во время первой операции пациенту удалили дужки пяти шейных позвонков (со второго по шестой), зафиксировали затылочную кость, а также первый и седьмой позвонки с помощью титановых винтов и штанг. Во время второй процедуры пять позвонков, пораженных опухолью, удалили. Вместо них установили сетчатую титановую трубку, заполненную цементом. Работа была в прямом смысле слова ювелирной.

«Уникальность операции состоит в том, что она проводилась на шейном отделе позвоночника. Там расположены жизненно важные структуры – сосуды, которые питают головной мозг, а также нервные структуры, ствол спинного мозга. Задача сохранить все эти структуры была очень сложной. Что все это удалось – дорогого стоит», - рассказал Левченко.

Первая операция длилась шесть часов, вторая – восемь. Ослабленный болезнью пациент в сумме потерял шесть литров крови, однако быстро пошел на поправку. После операции прошло лишь около двух месяцев, а Михаил Александрович уже почти вернулся к нормальной жизни. Правда, пока носит шейный корсет.

По словам врачей, в операциях, связанных с большим риском, только сам пациент принимает окончательное решение – соглашаться ли на вмешательство хирургов.

«Я никогда не уговариваю. Мы раскрываем перед пациентом все карты, говорим о перспективах, о возможностях, и он принимает решение. Потому что жизнь – это самое ценное, что у него есть. Иногда, когда мы видим очень большое желание человека, готовы согласиться на рискованную для него операцию. Так как многое зависит от того, как человек будет «вытаскивать себя в постоперационном периоде», - объяснил Левченко.

«Да, последнее слово формально остается за пациентом. Но когда ты разговариваешь с врачом, видишь его глаза, руки, его отношение к этому, то тогда и делаешь окончательный выбор, - пояснил перенесший операцию пациент. - Меня поразила честность врачей и профессиональный подход к делу. Когда человек прямо говорит: «Парень, мы тебе 20% даем, а остальное все на неудачу", - это сразу располагает. Если бы у меня было 2% плюсов, а остальные минусы, я бы все равно сказал "да". Потому что пациент должен верить в себя, и таким образом помогать врачам».

Однако проблема в том, что пациенты, которые нуждаются в таких сложных операциях, не всегда могут получить квалифицированную помощь.

«При активной выявляемости количество таких операций в нашем федеральном центре не будет превышать двух-трех десятков в год. Но сегодня, к сожалению, и пациентов и врачи первичного звена, то есть районные онкологи, не всегда владеют информацией о возможности такого лечения. Это сужает круг людей, которые в итоге получают высокотехнологичную медицинскую помощь. А она безусловно доступна, все операции выполняются бесплатно по федеральным квотам. Никаких очередей значительных нет. Но иногда просто выбор врача у пациента занимает много времени. По нашим данным, от первого болевого синдрома до операции у многих проходит от 34 до 38 месяцев. Это упущенное время», - отмечает Пташников.

Десять научных сенсаций года

Хирурги сетуют на то, что российские пациенты до сих пор испытывают большое доверие к разным шарлатанам и нетрадиционной медицине. Однако есть надежда, что со временем благодаря повышению информированности граждан лечение серьезных заболеваний всегда будет проходить на ранней стадии.

«Но и четвертая стадия в наше время – это не приговор. Горизонты медицины все время расширяются. И даже при значительных метастатических процессах можно достичь серьезных изменений. Это нужно знать», - отметил Левченко.

Теперь хирурги из Петербурга рассказывают о своем опыте зарубежным коллегам и отмечают, что на международных конгрессах эта информация вызывает огромное любопытство. «Как видите, и в России есть технологии, которые не стыдно транслировать за рубеж», - уверен Пташников.

Анна Черникова

Материал опубликован в рамках проекта «Нобелевское измерение», посвященного проблемам модернизации страны и роли в этом процессе науки и научного сообщества.